Биография. Вячеслав куприянов

Говоря о себе, сочинитель говорит о своих книгах. «От первого лица» - 1981 год, ждал ее лет 10. Среди прочих на нее откликнулся акад. Д.С. Лихачев: «Это поэзия, а не стихи просто.» Но дорожу более всего той книгой, где удалось издать именно верлибры - «Жизнь идет», 1982 год (хотя еще в 1965 мне сказал Михаил Зенкевич: «Говорят, русский верлибр не получается, у вас получается…». Уже в нашем веке вышло избранное: «Лучшие времена», 2003 год. «Второе» избранное - «Ода времени», 2010, эту и последующие книги уже мало кто из читателей видел, таковы тиражи и таково активное любопытство читателей, с головой ушедших в интернет, где все можно найти, если искать. Последняя - «Ничто человеческое» - 2013 - в ничто и ушла. В том же году порадовался выходу романа - «Башмак Эмпедокла», фантазия о поэте Померещенском, эту книгу моей прозы как-то заметили в отличие от предыдущего сочинения (название громоздкое!) «Синий халат Вселенной или Ваше звероподобие» – 2006, «путч» в зоопарке. О зарубежных книгах умолчу, их много, но читают их уже иностранцы. Но и в будущем, тем не менее, ожидаю появления моих новых книг - стихов, прозы, переводов, эссеистики.

СОНЕТ К СЕМИ
В глаголе «есмь» зачатие семи.
Семь ниспровергло башню Вавилона,
И семь холмов - столицы мира лоно,
Свет семицветным явлен пред людьми.

Семь - основанье лунного закона,
Земные тайны за семью дверьми.
Семь дней творенья как завет прими,
Как семя, чье движенье неуклонно.

Семь раз отмерив, начинай свой труд.
И семь ветров твой пот седьмой сотрут.
В седьмое небо вглядывайся зорко!

Пусть, отвергая многословный бред,
Магическая мудрая семерка,
Удвоенная, дарит нам сонет!
1967

СОНЕТ РАССВЕТА
Бездонно солнце в утреннем дыму,
И высота прозрачнее кристалла.
Огромное ночное покрывало
Вокруг светила стянуто в кайму.

В любой былинке зрение восстало,
Насыпан корм голодному уму,
Я вместе с вами этот день приму.
Где утро - нашей близости начало,

Не ночь, когда во тьму укрыты лица,
А небо слабой мглой озарено.
Мы ждем луча, что с ним преобразиться.

* * *
Добро еще с пределом не знакомо.
Предел уже во всем достигнут злом.
Грозит любой звезде ракетодром,

А человек от искры, как солома,
Исчезнуть может. В мире обжитом
Гуляет глупость. Мужество из дома

Бежит, чтоб хоть за дымкой окоема
Увидеть женственность. И ходит слух о том,
Что нашу совесть одолела дрема.

Предел уже во всем достигнут злом,
И лишь добро с пределом не знакомо!

РАДОНЕЖ
Нас берегли крепостные стены,
Чтобы чужая орда не вошла.
И спасали церковные купола,
Когда вели к худшему перемены.

В них вместилище древних энергий,
Сотен солнц вековой накал.
Сила, которую старец Сергий
Воинству Дмитрия передал.

Летят купола вместе с землею,
Плывут под звездной водой небес,
И, как одуванчики держат лес,

Они нас хранят от разлада с собою.
В споре с забывчивою судьбою
Стройность над силой берет перевес.

* * *
Умеющий задуматься - умен.
Мысль, молния над сумраком заката,
Держи, иначе канет без возврата
Туда, где гибнет мыслей легион.

Чужим уроком разум пробужден,
Внимание открытием чревато.
Платон отважно излагал Сократа,
В итоге появляется Платон.

И мы беремся повторять Платона,
Чтоб в хаос наш внести заветный лад
И Логосу не нанести урона.

В нас демоном вселяется Сократ!
Ученики нам внемлют благосклонно,
И нечисть заготавливает яд.

* * *
Мир наполняют жуткие фантомы,
Угрюмые дельцы, за татем тать.
На службе их рабов лихая рать,
Кто драму дней не отличит от дрёмы.

И нечестивым снова благодать -
Калечить храмы, наживать хоромы.
И мы, порой уже не зная, кто мы,
Под их дуду пытаемся плясать.

Восстанут ли прилежные потомки,
В отцов швыряя школьные котомки
С науками, которые не впрок?

Звучит над миром музыка упрека,
Но мир опять не выучил урока,
И ученик над книгой одинок.

СОВРЕМЕННЫЙ СОНЕТ
Нас в прошлом нет, а в будущее вход
Загромождают детские считалки.
А ты всему учился из-под палки,
Умней не сделал скифа Геродот.

История с тобой играет в салки,
А ты вещаешь: прозорлив народ,
Он за тобой на подвиги идет,
И терпишь поражение при Калке!

Потом приходят времена Батыя,
И тут же край московский захватив,
Сам Бонапарт дает тебе по вые.

А ты все тем же русским духом жив!
Когда наступят времена иные?
Куда бежать, в какой инфинитив?

ДЕТЕКТИВНЫЙ СОНЕТ
Он их агент. А мы считаем - наш!
Те своего хватают, как чужого!
Побег. Обмен. Преследует сурово
Злодея обаятельный типаж.

Когда излишним станет шпионаж,
А тоске по приключениям былого
Зеваки не потребуют ли снова
Угонов, драк, и грандиозных краж?

Здесь пригодятся старые картины,
Где выявлены вовремя кретины,
На наше посягнувшие добро!

Весь труд ума заменит сила зренья
И новизну - внезапность повторенья.
Не зря скрипит старинное перо!

ЛЮБОВНАЯ ДРАМА
Её он любит, только он - не тот,
Ведь он в любви не смыслит ни блина,
И потому в другого влюблена,
Она с ним половую жизнь ведёт.

И тот, кому она ещё жена,
Он был бы рад потребовать развод,
Но медлит, уяснив, что заберёт
Машину с дачей у него она.

Тем временем достойный антипод
Узнав, что ожидается приплод,
Твердит, что это не его вина.

А муж рогатый, грозный от вина,
Уже с ножом готовится в поход,
Но здесь реклама будет включена.

* * *
Прелестно в стиле страстного Петрарки
Воспеть любовь, что в женском сердце скрыта,
Полет мечты над суетою быта,
Над маревом от стирки или варки.

Судьба скупа на щедрые подарки.
Страдает у разбитого корыта
Подруга импозантного бандита,
Расстрелянного в модной иномарке.

О красота, достигшая зенита,
Тебе от света собственного жарко,
И как тебе страшна твоя орбита!

Богиня, королева и дикарка,
Как быстро в тень твоя уходит свита,
И краток путь от солнца до огарка!

СОНЕТ 66
Постыло всё, в умах разлад и мрак.
Глумится чернь и верховодит бес,
Я вижу, как дурачится дурак,
Как в человеке человек исчез!

Как хам в России больше, чем поэт,
Как проходимец гения затмил,
Как графоман легко выходит в свет,
А тихий лирик сохнет без чернил,

Как ложь царит, и совесть не в чести,
В загоне личность и в фаворе тип!
Всю эту нечисть чтобы извести,
Зову чуму, холеру, ящур, грипп!

Но длится вечный пир среди чумы,
Пока тупеют лучшие умы…

* * *
Здесь каждый ствол - земная ось.
Вращаются листва и птицы.
Лишь человеку удалось
с орбиты этой удалиться.

Проникнуть в плотные слои
настоя из осин и сосен.
Здесь зреют замыслы твои,
здесь даже воздух плодоносен.

Здесь родниковая струя
смыкает с росами глубины.
Пусть крепнет праведность твоя,
здесь все создания невинны.

Иди и не твори обид.
Тори тропинку по приметам.
Здесь вдохновенный лес омыт
своими смолами и светом.

* * *
Памяти Сигизмунда Кржижановского

Над кубатурой тяжелых зданий,
Над следом, где проходил трамвай,
Наполненный сворой живых созданий,
Билет пробивших из ада в рай;

Над Австралией и Океанией,
Над берлинской Курфюрстендамм,
Чуть выше забвения и понимания,
По направленью к святым местам;

Над завесой страстей и маний,
Над колонками хищных дат,
Над искрами вспыхивающих восстаний,
Над зыбкой сеткою координат;

Над страницами воспоминаний
О том грядущем, где жили мы,
Летела стая рукоплесканий,
Не отвлекая от дум умы,

Над грозными знаками препинания,
Над морем письменного стола
Летела стая рукоплесканий,
Но так виновника и не нашла.

* * *
Приятно жить в родной стране
Среди забытого народа
И боли чувствовать в спине,
Когда меняется погода

От зноя летнего к дождю,
От потепления к морозу,
От императора к вождю,
И от забвения к прогнозу.

А также быть в чужой стране
Среди умеренного чуда,
Где ждут спокойно в стороне,
Когда исчезнешь ты оттуда.

И жить потом на небесах,
Которым я и ныне внемлю,
Где ангел, стоя на часах,
Следит: не смотришь ли на Землю…

ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ ТРУСУ
Вы приглашаетесь
на открытие памятника
неизвестному трусу.

Памятник выполнен скромно: голый
пьедестал. Сам трус
может смело скрываться
среди приглашенных,
не опасаясь
открытия.

Вы услышите много неизвестного:
поскольку неизвестно,
чего трус боялся,
говорить будут только
о неизвестном.

В речах будет подчеркнуто,
что благодаря трусости неизвестного
известным вовсе нечего было бояться.

Вы приглашаетесь на открытие
памятника
неизвестному
трусу.

Попробуйте
не прийти!

ПРОЖИТОЧНЫЙ МИНИМУМ
Государственные умы подсчитали
Сколько мне положено съесть
Белков жиров и углеводов
Чтобы не перейти за черту голода
За которой начинаешь сомневаться
В государственных умах

Государственные умы вычисляют
Какой минимум духовной пищи
Положен мне уже с раннего детства
Чтобы не испытывать духовной жажды
И воспитывать в себе с раннего детства
Прожиточный минимум совести
И государственный ум

Когда я добьюсь своего
Я тоже стану
Государственным умом
Который уже все подсчитал
И все вычислил
Мне останется только
При минимуме совести и способностей
Жить по максимуму.
31.01.11

НОЧНЫЕ МЫСЛИ
Нет у ночи иных причин,
Кроме помысла темных сил
Постичь значение величин
Не замечающих их светил.

Перекликается с тишью тишь,
Тень за тенью спешит во тьму,
Кто-то кличет: Услышь, услышь! -
Слышу! - эхо вторит ему.

Звездный дождь разверзает высь,
На спящие души струит бальзам.
На чей-то оклик: Вглядись, вглядись! -
Вижу, - в ответ, - но не верю глазам.
18.07.13

МОНОЛОГ АТЛАНТА
Рукоплещите -
но не над самым ухом:
бурные аплодисменты
напоминают мне выбивание ковриков
на случай
если придется встать на колени.

Под открытым небом не до хлопков.
Парус хлопает один раз -
мы плывем,
парашют хлопает один раз-
мы летим.

На краю неба напряжены руки.
На краю земли напряжены ноги.
Я принимаю крайние меры
по поддержанию земной жизни.
- Так держать -
вы кричите, взбивая руками воздух.

А как еще держать?
Опустятся руки,
подведут ноги -
ни мне, ни вам
не сносить
головы!

Родился в г. Новосибирске. Отец - Куприянов Глеб Васильевич (1913-1942), врач, погиб на фронте под Харьковом. Мать - Куприянова Мария Никифоровна (1919-2002) - врач-хирург. После окончания средней школы работал по комсомольской путевке бетонщиком и грузчиком на строительстве Новосибирского электротехнического института. Учился в Высшем военно-морском училище инженеров оружия в Ленинграде - 1958-1960 гг. Там написал поэму «Василий Биркин», сатиру на быт и бытие курсантов, после чего был обязан все написанное предъявлять командиру роты. Поэма была опубликована через 35 лет при поддержке вице-президента Росатома Евгения Игнатенко, бывшего выпускника училища.

Окончил Московский педагогический институт иностранных языков, переводческий факультет, отделение машинного перевода и математической лингвистики (1967).

В институте создал литобъединение «Фотон», куда входили поэты Платон Кореневский, Алексей Бердников, Борис Хлебников, Сергей Гончаренко и др. В 1963 г. начал переводить поэзию с немецкого языка, прежде всего Райнера Марию Рильке. Публиковал стихи, переводы и статьи в газете Ин-яза «Советский студент». Первая публикация стихов в газете «Московская правда» в 1962 г., в журнале «Москва» № 12, 1965 г. После окончания института получил в качестве исключения свободное распределение «в Союз писателей», куда и был принят через 9 лет - в 1976 г.. Член Союза писателей России. Член Союза писателей Сербии. Член русского ПЕН-центра. Стихи Куприянова, особенно свободные стихи, (верлибр, одним из родоначальником которого он считается наряду с Владимиром Буричем, Арво Метсом и Геннадием Алексеевым) переведены более чем на 40 языков мира. Менее знаменита его проза из-за ее усложненности и ориентации на столкновение и интерференцию различных традиций, она более известна в переводах на немецкий язык.. Его стихотворные сборники в переводе на немецкий язык получали высокую оценку немецких критиков: в феврале 1997 г. его «Лупа железного времени» на 1-м месте в «списке лучших книг Юго-Западного Радио», а сборник «Телескоп времени» на 1-м месте в ноябре 2003 г. (список определяют 35 ведущих немецкоязычных критиков). Немецкий литературовед проф. Р. Лауэр писал о нем: «Поэзия Куприянова… ведет к раздумью и сочувствию при помощи речевого и мысленного эксперимента. Ее кажущаяся абстрактность оказывается, если внимательно посмотреть, гораздо более актуальной, нежели в ином захватывающем агитационном стихотворении» («Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», 21.4. 1990). Как отмечал акад. Ю. В. Рождественский, («Независимая газета», 3 марта 2000): «Творчество Вячеслава Куприянова слабо освещено нашей критикой в силу того, что критики ХХ века уделяют главное внимание не столько вопросам эстетики слова, сколько темам и проблемам, которые „поднимали“ те или иные авторы». В.Куприянов - Лауреат фестиваля поэзии в г. Гонеза (Италия, 1986). Лауреат Европейской литературной премии (Югославия, 1987). Обладатель Македонского литературного жезла (Македония, 1999).Лауреат премии министерства культуры и образования Австрии (2006). Лауреат международной премии им. Бранко Радичевича (Сербия, 2006); Лауреат международной премии «Моравская грамота» (Сербия, 2008). Лауреат Бунинской премии (Москва, 2010).

Вячеслав Глебович Куприянов – один из пионеров русского свободного стиха, верлибра. Член Союза писателей с 1975 г. Член Русского ПЕН-центра. Первая книга верлибров – 1982 год, – «Жинь идет», Москва. В 1987 году получил Европейскую литературную премию в Югославии и был объявлен лучшим поэтом Европы этого года. Бунинская премия 2010 (Россия), премия им. Маяковского = 2012. Поэт Года 2012, по этому поводу вышла книга стихов и переводов «Ничто человеческое», Москва, 2013. Международные премии получал в Италии, Австрии, Сербии, Македонии, Куприянов – переводчик Ницше, Рильке, Германа Гессе, Пауля Целана и др.

С 1985 года регулярно выходят его поэтические и прозаические книги в Германии. В1997 г. его сборник „Лупа железного времени“ назван лучшей книгой февраля месяца, в 2003 году после Франкфуртской книжной ярмарки, его сборник „Телескоп времени“ оказывается на первом месте в списке лучших книг ноября. Избранные стихи и верлибры издавались в 2003 («Лучшие времена», Молодая гвардия) и в 2010 («Ода времени», Новый ключ, Москва).

С 2013 года вице-президент Академии русского стиха, основанной Иосифом Бродским.

На немецком последняя (пятнадцатая) книга стихов „ДИКИЙ ЗАПАД“ вышла в 2013 году (Pop-verlag, Ludwigsburg, 2013)

«Сила и обаяние поэзии Куприянова – в мысли, опосредованной глубоко личностным, чувственным восприятием мира». («Лит. обозрение, № 5, 1982, А.Сенкевич);

«Стихи Куприянова – трезвое эхо на лирический вздох эпохи» (В.Липневич, «Лит. Россия», 23.12.1983).

«Стихи Куприянова – интересный синтез лирики и философии». (Гр. Поженян в «Московском комсомольце», 25.4.1986):

«“Сердечное умозрение”, желание «чуда», «космогонические идеи» не отвлекают Куприянова от того, что происходит в реальной жизни. Он романтик по складу поэтического восприятия. Романтизм по сути своей требователен к действительности. Он мерит ее большими масштабами, нередко жёсток и ироничен, унижая зло». (А. Урбан, «Лит. обозрение», № 9, 1987)

«Куприянов владеет жанром антиутопии как никакой другой современный русский автор». (Вероника Венгерт, Московская немецкая газета, Январь, 2002)

«Остроумие Даниила Хармса сквозит в его рассказах наряду с изобретательной серьезностью Гоголя… ….Таковы всегда открытия Куприянова – будь то идея назначить политиком обыкновенный домашний халат или изобразить всю Землю в виде горы, чтобы показать людей, стремящихся наверх, как толпу Сизифов: в реальности прячется абсурд и в абсурде истина.» (03 мая 2008. Нойе Цюрихер Цайтунг, Швейцария)

«Куприянов находится в лучшей традиции русской сатирической литературы, которая стала знаменитой благодаря Гоголю, а затем обогатилась опытом современных течений двадцатого века, прежде всего сюрреализмом.» (Юстус Нолль, Оберхессише Прессе, 04.06.2008).

русский писатель и переводчик.

Житие души - особенно важная тема для поэта. Но тема эта важна и сама по себе. Душа - загадка жизни. Мы знаем нашу психику, но душа наша собственная порой скрыта от нас самих и живёт своей собственной, неизвестной нам жизнью. И голос её тихий иногда не слышен, заглушен воплями нервных страстей и стонами телесными. И вот тут-то приходит на помощь настоящая поэзия. И нельзя удержаться, чтобы не процитировать лучшее (по мне) стихотворение Вячеслава Куприянова. Славные строки:

Когда душа отторгнута от тела,

восторг мгновенный: наконец не тесно!

И вдруг сникает в поисках предела

и в страхе постигает: бестелесна…

И невозможно, нечем оглянуться,

чтобы увидеть то, что ныне прах,

то, что её носило на руках

и не давало спрятаться, замкнуться,

то, в чём её порой бросало в дрожь,

чему души порой так не хватало,

что - смертное - бессмертной рисковало

и верило: меня переживёшь…

И вот она летит, не зная: что я?

Среди живых уже ей места нет,

и, мёртвое пространство беспокоя,

другой души нащупывает след.

Верлибры - свободные стихи сам автор определяет как «литературный жанр, симметричный прозе относительно поэзии». Чтобы поверить эту алгебру гармонией, надо обратится к самим верлибрам Куприянова, который, как известно его современникам, является одним из классиков этого жанра в новейшей русской словесности наряду с Владимиром Буричем, Арво Метсом, Геннадием Алексеевым. Легче всего цитировать самые короткие его верлибры, близкие к афоризмам:

Эпидемия

свободы:

Самые опасные

бациллоносители

люди

переболевшие

любовью

К сожалению, никто не исследовал новейший русский верлибр в его отношении как к зарубежному, так и отечественному - из первой половины ХХ века. Нет и сравнительных работ, кроме опять-таки статей самого Куприянова о своих соратниках Буриче и Метсе. Это остаётся задачей, выходящей за рамки небольшой рецензии. Можно только отметить разнообразие - как содержательное, так и стилистическое свободных стихов Куприянова. По ритмическому рисунку цикл «Из жизни одного короля» напоминает пушкинские «Песни западных славян», а «Видеоклипы» искусно используют цитатную поэтику постмодернизма, здесь этот принцип продуктивно пародиен уже к самому постмодернизму. Частым приёмом можно назвать плодотворное применение фольклорных единиц языка, пословиц, поговорок, крылатых выражений. Многие из свободных стихов Куприянова давно уже просятся в качестве образцов в различные хрестоматии, например «Урок пения»:

человек

изобрел клетку

прежде

чем крылья

в клетках

поют крылатые

о свободе

полета

перед клетками

поют бескрылые

о справедливости

клеток

Александр Майсюк

Вячеслав Куприянов - поэт, с книгами которого я живу вот уже 15 лет. Были трудные времена, когда слабой душе казалось: поэзия не переживёт ХХ век, а вместе с ней и её читатели останутся в прошлом. Но стихи Куприянова выжили и продолжают жить, а вместе с ними и я как читатель продолжаю здравствовать. Он всегда много и успешно печатался, издавал книги, выстраивая свой литературный мир, отстаивая своё поэтическое время. Он жил и продолжает жить в литературе, независимо от того, какой флаг поднимают профессиональные знаменосцы над страной и планетой, потому что никогда не молится цветам флага, а придерживается направления поэзии, как в регулярном стихе, так и в верлибре. С ним можно не соглашаться, спорить, но поэта Вячеслава Куприянова всегда интересно читать - как раннего, так и нынешнего.