Соло моно путешествие сознания. Абсолютное соло

«Путешествие сознания пораженца» - таков подзаголовок к новому роману Александра Потёмкина «Соло Моно». Перечитывая его, я вспомнила, как одна моя знакомая учёная дама, доктор наук, предсказывала - нашим детям будет особенно трудно: они – дети и внуки тех, кто проиграл в историческом споре двух систем, а сегодняшние шестидесятилетние – дети и внуки победителей.

Роман «Соло Моно» построен как поток сознания «находящегося в постоянном мыслительном возбуждении» молодого человека, который «никогда не пытался построить свое существование по принятым канонам общежития и разумения своих земляков», - двадцатидевятилетнего «сивомасковца» (не путать с москвичом!) Федора Михайловича Махоркина, родившегося 17 апреля 1985 года и идущего пешком из родного города Сивой Маски, что в Коми, в Астрахань на переговоры с могущественным потенциальным спонсором, который должен оплатить грандиозный биоинженерный проект нового поколения молодого человека, в процессе которого будет создано новое существо, которое пока существует только в воображении своего создателя, мечтающего назвать его Соло Моно или Сам в себе: Махоркин считает этого будущего господина мира приёмным сыном.

Свой биоинженерный проект автор противопоставляет искусственному интеллекту, как его понимал автор этого понятия стэндфордский профессор математики, изобретатель языка Лисп, основоположник функционального программирования Джон Маккарти (1927-2011), предложивший его в далеком 1955 году и считавший, что под интеллектом можно понимать только «вычислительную составляющую способности достигать целей в этом мире».

Молодой человек мечтает выйти за границы собственного «я»: сконструировать при помощи наносборщика сверхновое живое существо с невероятным по уровню интеллектом. Отважный герой так формулирует собственную сверхзадачу: «Представлять мир без себя, считать собственную персону мигом в бесконечном потоке времени - воистину признание отщепенца. А создать себя и себе подобных неуничтожимыми и вечными - вот драгоценная цель!».

Отвращение от окружающей его обывательской реальности переполняет героя - обуреваемой высокой идеей, он постоянно сталкивается с реальным миром пьяных, бомжей, уголовников, девиц облегченного поведения, ищущих легкой добычи. Не менее чужда Махоркину и эксцентричная немецкая девушка из Ганновера, путешествующая в одиночестве по опасной, непредсказуемой стране. Герой убеждён - все эти люди живут по иным законам, чем он: «…у них ум для нынешней цивилизации, созданной мутационной стихией, а у меня и мне подобных - для новой, грядущей, создаваемой интеллектом». Но за его непринятием современников стоят не брезгливость выскочки, а более сложное и глубокое чувство: «Я… почти всегда замыкаюсь в себе, но не с враждебной отчуждённостью от сограждан, а с возрастающим желанием обнять их, улучшить, а значит - продвинуть этот вид к новым вершинам разума с помощью суперинтеллекта».

Любовь автора к Федору Михайловичу Достоевскому сказалась не только в том, что писатель сделал главного героя его полным тёзкой, но и в той последовательности, с которой - вполне в духе следователя Порфирия Петровича из «Преступления и наказания» - принуждает к публичному признанию в убийстве Геннадия Алексеевича Шляпкина, чьи документы и бумажник с деньгами Махоркин случайно обнаружил в тайге на месте преступления. В полном равнодушии молодого человека к найденным им крупным деньгам - он сосредоточен только на своем проекте - тоже чудится тень русского классика. Как когда-то Достоевский доверил Раскольникову идеи, подвигнувшие писателя в юности на участие в кружке «петрашевцев», так и Потёмкин передоверяет Махоркину три оригинальных статьи («SOS: Где ты, моя религия?», «Евросоюз: Обновление стратегии», «Память - опасный провал»), даваемых в прозаической ткани романа не только по-русски, но и по-китайски и на нескольких европейских языках: это оправдано тем, что автор рассылает их в ведущие СМИ разных стран.

В напряжённости интеллектуального монолога главного героя, в том огромном массиве интеллектуальной информации, которую он постоянно подключает к своим рассуждениям, просматривается масштаб личности автора, мыслящего глобально во всемирном, а точнее - межгалактическом контексте, рассматривающего судьбу человечества на мощнейшем историко-философском фоне.

Уже на первой странице романа «Соло Моно» автор предлагает читателям свою оценку весомого интеллектуального вклада в развитие мировой цивилизации таких выдающихся личностей, как Конфуций, Аристотель, Ньютон, Кант, Бетховен, Достоевский, Менделеев, Планк, Эйнштейн, Бор, Дали и Гинсбург. Вот те достойные точки отсчета, которые задает писатель, по которым предлагает мерить себя и окружающих, та планка гениальных возможностей человека, на которые он считает необходимым ориентироваться серьезному, требовательному к себе и к жизни современнику, размышляя над возможностями совершенствования человеческой природы.

Вспоминает герой и самую древнюю книгу, появившуюся на свет четыре с половиной тысячи лет назад - трактат Лао-Цзы «Дао Дэ Цзин», изложенную на бамбуковых палочках, еле умещающихся в трех телегах, упоминает учёного Левенгука, цитирует «Фауста» Гете в переводе Б. Пастернака, вспоминает трактат Данте «Монархия», Артура Шопенгауэра, Сартра и Ницше с их трагическими рассуждениями о Боге, а также Вольфа и Лейбница, назвавших «созерцательное состояние абстрактным». Развивая мысли Сартра и Ницше о Божественном начале, герой утверждает: «…его реальность не предполагает ничего мощнее себя, кроме законов науки, формирующей стихии взаимосвязей биохимических, небесных тел».

Писатель легко находит место и для научных терминов, которые неожиданно и весьма убедительно оказываются вписаны в окружающую реальность: например, понятие из экономической науки «созидательное разрушение».

Вспоминает герой и писателей, в первую очередь, зарубежных - например, насмешливые слова Лорки: «Усы есть трагическая константа человеческого лица», имеющие самое прямое отношение к современникам испанского поэта - Ленину, Сталину и Гитлеру. Демонстрирует молодой человек и свое знакомство с московскими литературными авторитетами - рассуждает о мировоззрении прозаиков Юрия Полякова и Виктора Ерофеева, критика Сергея Чупринина.

Откликается герой и на современные политические события: «переходя на украинский язык в одном предложении», неожиданно вспоминает - в «1835 году Слободская Украинская губерния переименована в Харьковской губернию Российской Империи».

Отзвуки недавних трагедий звучат на страницах нового романа Александра Потемкина: находясь в тайге, герой ищет в своем сердце сочувствие к людям, погибшим под колесами грузовика во время теракта в Ницце. В финале романа Махоркин уходит в мир иной, выпивая две бутылочки печально известного сегодня в России «Боярышника».

Лишь двоих европейских писателей-мыслителей мы можем поставить рядом с доктором экономических наук Александром Потёмкиным - доктора философских наук, выдающегося логика Александра Зиновьева, автора великого сатирического романа «Зияющие высоты», и бывшего министра культуры Франции в правительстве генерала де Голля Андре Мальро, с его знаменитым «Воображаемым музеем». Я имею в виду такие книги Мальро, как «Психология искусства» (1949), «Воображаемый музей скульптуры» (1954) и «Метаморфозы богов» (1957-1976). Опираясь на эти работы, сотрудники московского Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина осенью 2016 года подготовили монументальную выставку «Голоса воображаемого музея Андре Мальро». Потёмкин, как и французский классик, убеждён в несомненном обогащении «науки в творческой связи с искусством».

Но если Мальро в своей прозе обращался к творчеству самых разных художников, то Потёмкин в романе «Соло Моно» ограничился одним - Сальвадором Дали (хотя Макс Эрнст и несколько его современников также упоминаются в тексте романа). Опираясь на анализируемые писателем работы Сальвадора Дали, поклонники испанского сюрреалиста также могли бы устроить грандиозную концептуальную выставку его живописи.

Герой так объясняет постоянное обращение к творчеству Дали: «…и я, и Дали существуем по сходным ментальным схемам: он изображает свой отличный от всех мир, а я мечтаю создать свой, совершенно уникальный мир». В романе упомянуты картины Дали «Аптекарь из Фигераса, не ищущий абсолютно ничего», «Гомеровский апофеоз», «Мягкий автопортрет с жареным беконом», «Мадонна Рафаэля на максимальной скорости», «Геополитик (геополитический младенец), наблюдающий рождение нового человека» (к этой картине герой обращается дважды), «Молодая девственница, развращаемая рогами собственного целомудрия», «Нос Наполеона, превратившийся в беременную женщину, которая меланхолично прогуливает свою тень среди руин», «Невидимый человек», «Критически-параноидальное одиночество», «Постоянство памяти», «Святое сердце», «Автопортрет в Кадакесе», «Антропорфика», «Я в десять лет», «Семь искусств», «Предвестник смерти», «Ловля тунца», «Паранойя» и даже потолочное панно Дали в зале «Дворец ветра» в театре Фигераса.

Даже в пейзажных зарисовках, нередких в этом романе, почудится внимательному читателю влияние сюрреалиста Дали: «Солнце красными лучами уже освещало верхушки прямых, как стрелы, сосен. Наверное, сверху казалось, что тайга покрылась клубничным одеялом».

Вспоминая картину испанского классика «Антропоморфный шкафчик», герой признается: «Она часто успокаивала меня, словно убеждала, что все научные разработки я надежно храню в ящиках собственного эго».

Интеллектуальная провокация - вот стихия, в которой свободно чувствует себя герой Потёмкина, он словно призывает каждого из нас: «Выпрыгни из своей затюканной индивидуальности, освежи себя космическим ветром, чтобы снести оковы пошлой нынешней цивилизации». Узнаваем памятный по романам «Изгой», «Стол», «Игрок», «Кабала» стиль повествования писателя - ироничный, богатый парадоксами и сатирическими уподоблениями, достойными Гоголя и Салтыкова-Щедрина, неожиданными поворотами мысли и точными психологическими характеристиками даже эпизодических персонажей, надолго остающихся в памяти.

Да, «Соло Моно» Александра Потемкина - блистательный философский роман, написанный в лучших традициях русской и европейской прозы, ставящий диагноз современной цивилизации: не только выносящий ей безжалостный приговор, но и намечающий пути выхода из цивилизационного тупика, в котором оказался сегодня европейский мир.

Книгу можно купить на сайте Издательского Дома "ПоРог"
или заказать по телефонам 8-800-250-63-76, 8-495-611-35-11

Музыка в наушниках затихла, и ощущение внутреннего воодушевления начало потихоньку испаряться. Вздохнув и поднеся стакан с виски ко рту, я еще раз оглядел зал: народ начинал понемногу прибывать. Вокруг нескольких столов мест уже не было: вон сидит Сашка-Огонек со своими товарищами, основная ударная сила нашего клана в области пиромантии. Взглянув на его веселую ухмылку, мое лицо непроизвольно искривилось в гримасе. Александру всегда все давалось слишком легко. Девушки, слава - все, о чем остальные только мечтают... В свои двадцать пять он уже командир легиона и заслуженно считается одним из лучших тактиков нашего ареала. Мало того, он является одним из сильнейших магов нашего поколении... Я бы никогда не признал это публично, но надеюсь, что мы не окажемся в один момент по разные стороны баррикад. Заметив, что он поворачивается в мою сторону, с неохотой перевожу взгляд. В дальнем углу зала расположился хирд гномов под предводительством Данилы Дмитриевича, хмурового бородача, который пользовался репутацией жестокого, но справедливого “человека”. Первый этаж таверны “Грифонский клык”, принадлежавший нашему клану, в часы сбора перед большими рейдами больше напоминал вокзал, чем увеселительное заведение. Никто не шумел, не смеялся, не было звона стаканов: все тихо сидели, изредка перекидываясь незначительными фразами, ожидая часа икс. Делаю глоток... Впрочем, кое-кому можно и выпить.

Заиграла следующая мелодия, и я снова погрузился в себя. Но долго состояние моего приятного забвения не продлилось. Тяжелые шаги, направляющиеся в мою сторону, заставили поднять взгляд. Пузатый орк, улыбающийся во все свои сорок восемь клыков, смачно плюхнулся на стул рядом со мной. Честно сказать, Ваня был одним из немногих “людей”, с которыми я всегда был рад провести время.

Я смотрю, твоя толстая задница едва помещается на стуле. Глядишь, еще немного и такими темпами скоро превратишься в тролля, - в ответ на мое ехидное замечание раздался лишь звонкий хохот. В нашу сторону сразу обратилось несколько взглядов, но увидев Ваню, люди быстро потеряли интерес. Ваня-топор, кроме того, что был один из самых больших пьяниц и заводил, каких я только видел, входил в сотню лучших мастеров владения топором. Сделать его потише - задача не из простых.

Как тебе вся эта ситуация с походом азиатского сектора в Кузню Богов, - хлопнув меня по спине, Топор вновь показал мне большую часть своих зубов. - Они собрали восемьдесят две тысячи высокоуровневых существ! Прошли финальную волну, захватили поднебесный алтарь и тут, Бах! - Не думаю, что хоть кто-то в мире не следил за этими событиями. Восхождение на Олимп! Альянс лучших кланов в попытке пройти испытание богов ради легендарного артефакта!

Да, такого коварства, навряд ли, кто-то бы мог ожидать, - помню, в тот самый момент, когда их силовое поле не выдержало и схлопнулось, я не выдержал и расхохотался, настолько незавидная у них оказалась ситуация... После этого у них не было и шанса - защитники олимпа,закономерно, разнесли их в пух и прах. - Не стоило им идти первыми. Четыре сектора, четыре фракции, четыре портала... Китайцы в этот раз использовали огромные ресурсы, но они себя переоценили. Ничто уже не поможет, когда ваши генераторы просто отключаются.

Делаю перерыв на очередной глоток и продолжаю.

Читал статью ребят из нашего университета? Они пишут, что генераторы могли перегреться, потому что произошла атака, из-за которой они начали работать нестабильно, или в противном случае их кто-то отключил, - Ваня, мне казалось, насторожился. - Говорят, что все их датчики молчали, никакого электромагнитного излучения, - я вздохнул и продолжил. - Но я вот думаю, что может быть там использовалось что-то неизведанное человечеству, - последнюю часть я произнес уже совсем тихо, настолько это казалось маловероятным...

Пусть об этом думают ученые, нам бы сначала пройти все предыдущие этапы, - саркастически начал мой друг. - А то будет, как в прошлом году, когда нас умудрились атаковать на двадцать третьей волне с незащищенного фланга, прорвавшись сквозь авангард и запустив несколько цепных заклинаний, - даже вспоминая тот печальный момент, Ваня умудрился лучиться какой-то непонятной мне энергией. Как-будто знал, что в этот раз все будет по-другому. Я всегда замечал, что возможность порубить демонов вызывала у него глупую улыбку на лице.

Что бы ты сделал, если бы тебе достался артефакт? - внезапно я задал вопрос, который в последние три года стал культовым для геймеров всего мира.

Говорят, он исполняет желания... А что бы я выбрал? Тут все просто: броню легендарную, зачарованную, да топор заточенный... - Ванька ухмыльнулся, потерев свои огромные ручище. У меня даже возникла мысль, что артефакт уже лежит у него в кармане. - Еще бы хотел навык телепортации, а то до проклятых магов и колдунов хрен доберешься. А тут щелкнул пальцами и оказался у них перед носом, останется только топором махнуть. Не жизнь, а сказка...

Да, конечно! - Я был готов рассмеяться своему другу прямо в лицо. - А что насчет ледяных ловушек, защитных элементалей, мгновенной телепортации... а еще не забудь про оглушение шаровой молнией и испепеление адским пламенем? Вот такое развитие боя уже больше похоже на правду, так что, лучше, бери защиту от магии, и дело с концом, - мы вместе расхохотались.

Еще пять часов до телепорта к пункту назначения. Чем планируешь заниматься все это время? - Ваня, на самом деле, никогда не отличался терпением. Сидеть на одном месте в ожидании - это, точно не одна из его сильных сторон.

Александр Потёмкин. Соло Моно. — М.: Издательский Дом «ПоРог», 2017. — 360 с.: илл.

«Хомо Сапиенс прошёл долгий путь… через племена, этносы, нации и страны. Он достиг своего пика…» (Александр Потёмкин.Соло Моно).

Новый роман Потёмкина открывается списком двенадцати великих интеллектуалов человечества (от Конфуция и Аристотеля до Эйнштейна и Бора), каковой список мог бы показаться празднично-комплиментарным, но странным образом воспринимается как… реквием. Отчасти потому, что общий тон повествования дышит предзакатными сумерками, но ещёпотому, что «конец человечества» (сидящего на ядерных арсеналах), становится у Потёмкина темой научно-эсхатологических фантазий.

А вдруг и вправду…

«Ведь вершину человечество уже миновало. Последние тридцать лет оно катится в бездну, набирая скорость…»

«Утром солнце восходит, а вечером заходит, ветер бушует и стихает, сограждане появились и исчезли - работают законы неизбежности.… И никакого обморока, или трагедии нет… всё течет и меняет свои формы или бесследно пропадает в бесконечности».

То есть в пустоте?

«До возникновения моего сознания существовала вселенская пустота, и она опять бесцеремонно наступит».

Эта бесцеремонность должна успокаивать?

Именно! «Если земле несколько миллиардов лет, а гомо сапиенсу всего лишь сто тысяч от роду, то кто может и станет утверждать, что он пришёл на вечные времена? Глупость! Чушь!»

А «вечные времена» - не чушь? Как всё это измерить?

«Человек сотворён стихийными биомутациями лишь сто тысяч лет назад, и это при 13-миллиардной истории мироздания.Это не щелчок, не писк, даже не миг в возрасте Вселенной, а только…»

Ну-ну! Уточняйте!

«…В квантовом времени приблизительноодна и три десятых, умноженные на 10 в минус 43-й степени секунды от возраста Вселенной…»

Сдаюсь! В обрамлении математических расчётов «конец света» выглядит особенно неотвратимо! Если этот конец спрятан в атомной войне, так чему тут удивлятся? Не мы выдумали начало, не нам и конец оспаривать. Кто и зачем поселил нас на этой крутящейся в пустоте Земле? Не знаем. И о конце ничего не можем знать. Разве что признаём его неизбежность.

Однако для моего обыденного сознания небезразлично, какой это будет конец. Если мгновенное уничтожение, то и спорить не о чем. И не с кем. Взрыв - и точка. Пустота! А если вырождение человечестваокажется столь же длительным, как его укоренение на Земле,то как такое вытерпеть?

В предвидении вырождения пытается Александр Потёмкин справиться с его неизбежностью… вернее, «лирический герой» его романа, имя которого расчитано опять-таки на чисто художественный эффект. Фёдор Михайлович Махоркин. Имя и отчество взывают к Достоевскому. Фамилия же возвращает героя в реальность: кто-то из предков наверное выращивал дешёвый табачок… а может, и сам покуривал.

И такое же сочетание обыденности и загадочности явлено в названии деревни, откуда родом герой Потёмкина. Сивая Маска! Что-то сивое, низовое, первозданное… но и загадочное, если что-то спрятано за маской.

Из этой сиво-загадочной деревни, спрятавшейся в дебрях Коми, - Махоркин устемляется в Астрахань, надеясь, что отыщется там благодетель, который поможет ему реализовать фантастический план спасения человечества (черезпреодоление его нынешней невменяемости) и создания нового варианта бытия для землян.

Что за вариант? «Цветущий ад», которым сменится нынешний «чёрно-белый рай». Нечто «бессмертное, всепространственное, бескрайнее, всеподобное, всетемпературное, всезнающее…» Не будем придираться к этим характеристикам, тем более, что сам автор вовсе не надеется убедить соотечетвенников в реальности таких качеств, он готов к тому, что его не станут слушать, и больше боится «быть понятым, чем непонятым». Но если не в рациональном, то в том же чисто «художественном» плане это изобретение обретает смысл, если вслушаться вего имя: Соло Моно - звучание это вносит в махоркинскую гипотезу что-то от Торы, от Библии, от тысячелетней истории…

Эти гипотезы художественно подкупающи, но я всё-таки хочу уловить за ними ту реальную, злободневную, актуальную остроту, которую чует Потёмкин за мечтаниями Махоркина.

Из потёмок проступает не абстрактно-эсхатологическая песнь «предзаката», а крутые контуры нынешней реальности.

Конкретно. «Каким может быть результат стихийных мутаций после того, как толпища арабских переселенцев, штурмующих страны Европы, осядут в них и под натиском активного этноса начнет изменяться устоявшийся генный купаж северных и восточных европейцев. Южане Старого Света и без того давно находятся под арабским мутационным влиянием…»

Что же готовятся противопоставить северяне этому арабскому «купажу»?

Потёмкин отвечает - устами одного из приверженцев «Северного клуба»:

«В списках нашей группы можно встретить лишь представителей германских народов: немцев, норвежцев, голландцев, шведов, австрийцев, англичан, швейцарцев. Других, к сожалению, пока нет. Не особенность ли этонашего генетического этнического кода?»

Отдавая должное аналитической беспощадности Потёмкина, я (не имея в жилах ни капли германской крови), не могу не задать встречного вопроса: а что станет с человечеством, если, противостоя арабскому натиску, оно объединится «uber alles» на германский лад?

А что уже теперь происходит с человечеством? На этот счёт анализ Потёмкина не менее поразителен. Мир скатывается к террору - не только в глобальных параметрах, но в оголтелой повседневости.

«Какой-то молодой беженец с топором ранил нескольких пассажиров в местном поезде. Этнический иранец расстрелял девять молодых людей. Ещё один эмигрант ножом убил женщину и ранил ещё троих… В Бельгии опять нож и тысячи убегающих, спасающихся…Европа в шоке…»

В тотальном опьянении террором ценность человеческой жизни оказывается несущественным пустяком, и человечесто готово принять эту продиктованную убийцами-самоубийцами повседневность, забыв, что уже почти век оно, человечество, сидит на смертельных ядерных арсеналах… Это - вверху социальной иерархии, а внизу? Тут - ножи и пули ежедневной повседневности…Оголтелость убийц=самоубийц…

Как справиться с этим безумием? - спрашивает Потёмкин. И вспоминает, кто не справился:

«Язычество, буддизм, брахманизм, христианство, мусульманство, монархизм, анархизм, капитализм, социализм, коммунизм…»

Перечислив эти «недоступные уму и сердцу» социальные теории, Потёмкин добавляет к ним список империй нового времени, недавно уничтоженных по ходу истории. Кончается этот список, понятно, Советским Союзом. Приговорив к небытию такое отскобленное до «чистого ствола», лишённое национальных, местных и иных непредсказуемостей имперское мироощущение, Потёмкин предлагает ему взамен… слушайте:

«…Органично смешать малые и большие народы… Не станет ни греков, ни датчан, ни словаков и португальцев, ни шведов и французов… Генетический купаж обретёт хорошую динамику развития и даст положительтный импульс для интеллектуального обновления европейцев…»

Тех же щей, да погуще?

«Если каждая цивилизация, а на Земле их 4 - 5,- станет создавать свои версии, корреспондирующие со своими культурными, религиозными, этническими традициями - опять конфуз, мозг-машиныначнут вступать между собой в полемику, враждовать, создавать друг другу самые неожиданные проблемы…»

И так проблемы, и эдак проблемы… Я-то склонен думать, что если существование человечества продлится, и обогащение его новыми плодами деятельности продолжится, - толучше не отскабливать это древо очередной раз до «чистого ствола» (имперского), а сотносить с Целым новые и новые ветви - социальные, религиозные, культурные… Опыт России, с её двумястами племён, объединившихся в общероссийское Целое и сохраняющих при этом свою своеобычность, бесценен. А опыт Америки, Индии, Китая… и Европы, конечно.

Чувствуете? Соглашаясь с Потёмкиным (в девяти случаях из десяти) или споря с ним (в каком-то одном из десяти сюжетов), я взаимодействую с мыслителем глубоким и острым. Это проницательный знаток реальности и крутой аналитик - замечательный писатель Александр Потёмкин…

Угощение будет явно знаменательное. Финальное. Предзакатное.

Я давно знакома с Александром Потемкиным. Если честно, не знала, что это профессор и уважаемый человек, потому что особой художественной ценности для меня его книги не представляют. Но сейчас его новая книга "СОЛО МОНО Путешествие сознания пораженца" так активно рекламируется даже по телевизору, на федеральных каналах, что сыграло любопытство.

Книгу преподносят как нечто волшебное, очень умное, для людей с высоким уровнем сознания, как говорит сам автор. Квота введена им самим, как я понимаю. Есть уровень интеллекта, а вот у него уровень сознания.

В книге автор поднимает важные вопросы деградации человека. Мы перестаем развиваться и думать о будущем, мы лишь пользуемся благами Земли и удовлетворяем самые низменные потребности. А Потемкин через своего одинокого героя Махоркина хочет создать новый вид Соло Моно. Это существо, которое будет обладать высоким интеллектом и самодостаточностью, оно будет бесполым, поэтому свободным от определенных потребностей.

И вот нам предоставляется возможность вместе с горе-ученым путешествовать по России в поисках подходящей кандидатуры. Мне даже стало обидно за наших жителей, которые видятся автором только как падшие существа. Все мы пьяницы, дебоширы, проститутки и т. д.

Автор часто отклоняется к великим мыслителям и великому С. Дали, восхищаясь его искусством, сравнивая в какой-то степени себя с ним. Дали был талантлив, но он сидел на наркотиках и в его голове кружились страшные видения. Вот у нашего героя, мне кажется, что-то похожее в мозгу.

Спасти наше человечество хочет каждый здравомыслящий человек, но я совершенно бы не желала, чтобы это происходило так, как хочется Махоркину.

Книгу рекомендуют многие уважаемые критики, их рецензии легко найти. Книга пытается казаться умной, их рецензии также написаны очень замудренно с использованием терминов, не знакомых обычному человеку. Тем самым подчеркивая, что это книга для избранных. Я считаю все это простой рекламой.

Видео обзор

Все(1)

Движение нашей цивилизации к своему будущему становится темой повествования и авторского размышления в очередном романе Александра Потемкина «Соло Моно». Такая научно-философская фантастика современного формата. Молодые поймут ее лучше, чем воспитанные классической литературой читатели. Но и те и другие окунутся в крайне интересные, пронизанные новизной, хотя и крайне радикальные воззрения полубезумного героя-отшельника Федора Махоркина. Соло моно - так Махоркин решил назвать свое детище, человека сверхразума, очищенного от пороков бездуховности, - противопоставлен тому Терминатору, который насаждается нам сегодня в качестве супергероя.Роман многослоен, в нем много пластов восприятия: от любования первозданной природой тайги до коварства детективных поворотов сюжета, от рассуждений о неизбежной гибели Евросоюза до проникновения в тайны творчества Сальвадора Дали. Любитель умной литературы, несомненно, будет рад этой книге.